Андреева, И.Н. Гендерные стратегии контроля деструктивных эмоций и буддистская психология / И.Н. Андреева
// Гендер и проблемы коммуникативного поведения: Сборник материалов второй международной научной конференции 20–21 сентября 2005. – Полоцк: ПГУ, 2005. – С. 115–118.
Источником многих человеческих страданий являются деструктивные эмоции. К этому классу эмоций психологи, как правило, относят те из них, которые приносят вред нам самим или другим людям [2]. В настоящее время всё большее распространение получают дарвинистские представления о том, что деструктивные эмоции – это побочный продукт эволюционного поиска способов выживания. Иными словами, такого рода эмоции можно рассматривать как «антрвольты», побочные продукты чего-то полезного в человеческом поведении. Социальная функция деструктивных эмоций состоит в том, что они в какой-то мере позволяют управлять другими людьми: так, обижаясь, мы заставляем партнёра испытывать чувство вины и под его влиянием изменять своё поведение. Вместе с тем нельзя считать такое насильственное «управление» эффективным и безопасным. «Я не знаю более вредоносного существа для ребёнка, чем обидчивая и чрезмерно чувствительная мать, беспощадно эксплуатирующая любовь к ней и создающая невроз вины…» – отмечает Ю.М. Орлов [3, с. 40].
Гендерные различия в контроле эмоций
В подавлении эмоций проявляются определённые гендерные стереотипы. Так, мужчины в целом более сдержанны в проявлении симпатии, печали и дистресса, женщины – в проявлениях сексуальности и гнева (Д. Гоулман, 1988), а также агрессии (L.A. King, R.A. Emmons, 1991). Д. Гоулман (1988) приводит результаты исследований, подтверждающие, что представители обоих полов мало различаются в физиологии этих эмоциональных явлений, различия проявляются только в экспрессии эмоций [6]. Данные упомянутых выше исследований показывают, что мужчины и женщины различным образом объясняют причины эмоциональных вспышек – особенно интенсивных переживаний гнева и печали. К примеру, представители мужского и женского пола указывают на различные детерминанты таких эмоций, как гнев, страх или печаль.
Мужчинам свойственно искать причины эмоций в межличностных ситуациях. Так, если мужчина терпит поражение, он объясняет это внешними причинами (отсутствием возможностей, недостаточной поддержкой босса). В то же время женщинам присуще видеть причины эмоций в себе, в личностном несоответствии, а также в личных отношениях и в настроении. Такой подход может являться детерминантом более выраженной у женщин предрасположенности к депрессии (E. McGrath). Отметим, что согласно результатам современных исследований связь между доминирующими настроениями и жизненными событиями является слабой [2].
Различия в выражении эмоций могут быть связаны с тем, что у женщин лицевая активность в целом выше, чем у мужчин. Активность лицевых мышц при предъявлении слайдов с изображением счастливых и гневных лиц оказалась более выраженной у женщин, нежели у мужчин, причём эти различия были более значительными при предъявлении счастливых лиц (U. Dimberg, L.-O. Lundqist, 1990). Когда испытуемым демонстрировались несчастные случаи и их жертвы, то лица мужчин оставались безучастными, в то время как женщины выражали симпатию. Между тем, психологические измерения показали, что и те, и другие в равной мере переживали увиденные события [6].
В исследованиях, проведённых Dr. Brody, испытуемым были представлены описания ситуаций, которые провоцировали возникновение различных эмоций. В ситуациях, которые способствовали возникновению гнева, например, в условиях предательства или критики, мужчины реагировали проявлениями гнева. Напротив, женщины склонны были говорить, что в данных ситуациях они чувствовали бы себя опечаленными, обиженными или разочарованными. Тем не менее, у мужчин и у женщин наблюдались одинаковые физиологические реакции. В ситуации конфликта мужчины в большей мере склонны к проявлениям внешней агрессии, в то время как женщины – к аутоагрессии (к самообвинению).
Проявления печали, депрессии, страха и таких социальных эмоций, как стыд и смущение, рассматриваются как «немужские», мужчины, проявляющие эти эмоции, оцениваются более негативно по сравнению с женщинами (Siegel, Alloy, 1990), их не склонны утешать в этих случаях, как это принято по отношению к женщинам (Barbee et al.,1993). Выражение гнева и агрессии, напротив, считается приемлемым для мужчин, но не для женщин. Более того, агрессивные мальчики оцениваются как более привлекательные и компетентные, чем неагрессивные (Serbin et al.,1993). Между тем, в реальных эмоциональных отношениях свобода, с которой мужчины выражают такую «мужскую» эмоцию, как гнев, может привести к непредвиденным затруднениям. Так, женщины-секретари называют склонность к гневу наиболее неприятной особенностью начальника мужчины (O Leary).
В то же время агрессивные девочки оцениваются как менее привлекательные, они обычно сталкиваются с широким кругом проблем во взаимоотношениях со сверстниками (Crick, 1997).
Став взрослыми, женщины верят в то, что от них требуется выражать позитивные эмоции по отношению к другим людям, в противном случае окружающие будут их осуждать, в то время как мужчины в аналогичных ситуациях не ожидают подобных последствий по отношению к себе (Stoppard, Grushi, 1993) [1].
Различия в выражении эмоций наиболее сильны в социальных ситуациях, наименее – когда личность более свободна и комфортна в своих реакциях. Например, мужчины проявляют такую же готовность обнаруживать свои эмоциональные проблемы, как и женщины, если они рассказывают о них в условиях магнитофонной записи или в письме в журнал. Однако в ситуациях непосредственного общения эти различия становятся заметными [6].
Согласно исследованиям, проведённым в США и в Венгрии, лица обоих полов считают, что женщины охотнее делятся своими чувствами, чем мужчины. В то же время мужчины наиболее откровенны в дружбе с женщинами [8]. По-видимому, опасения по поводу несоответствия гендерной роли у мужчин наиболее сильны в окружении представителей своего пола.
Гендерные различия в контроле эмоций проявляются также в сфере сексуальности. После прослушивания эротической истории 42 % женщин говорили об отсутствии возбуждения, в то время как измерения вагинальной температуры доказывали наличие физиологических реакций. Отчасти это связано с тем, что общество предлагает женщинам амбивалентные знания о сексе: необходимо проявлять сексуальность для удовлетворения желаний партнёра, но нежелательно заботиться об удовлетворении собственных сексуальных потребностей.
Как отмечает Д. Гоулман [6], паттерны эмоциональных различий среди взрослых мужчин и женщин изначально детерминированы подходом в воспитании детей: родители по-разному обращаются с девочками и мальчиками. Так, матери чаще разговаривают о переживаниях с двухлетними дочерями, чем с двухлетними сыновьями. Родители требуют, чтобы мальчики контролировали свои эмоции, но с девочками подчёркивается эмоциональная открытость. Когда родители рассказывают истории, они используют больше эмоциональных слов с девочками с одной оговоркой: они предпочитают чаще выражать гнев в историях, которые рассказываются мальчикам. Матери чаще улыбаются дочерям, чем сыновьям, ещё в младенческом возрасте и чаще включаются с ними в позитивное взаимодействие [1, 6].
Различия в социализации девочек и мальчиков продиктованы неосознанным стремлением родителей подготовить детей к выполнению соответствующих гендерных ролей. Так, в воспитании девочек акцент до сих пор делается на послушании и ответственности, а у мальчиков – на стремлении к достижениям и опоре на собственные силы. Конкуренция в предметной и в широкой социальной сферах требует от мужчины умения регулировать собственное возбуждение, ограничивать выражение «немужских» эмоций (и тем самым не демонстрировать сопернику собственные слабости). В условиях конкурентной борьбы в случае необходимости, естественно, допустимо агрессивное давление – отсюда социальное «разрешение» для мужчин на выражение гнева. В сфере семейных взаимоотношений, напротив, приветствуется проявление женщинами позитивных эмоций и контроль внешних проявлений агрессии.
Такой односторонний подход к социализации девочек и мальчиков приводит к печальным последствиям. Мужчины оказываются неспособными проявить столь необходимые во взаимоотношениях полов и в семейной ситуации нежность, теплоту и участие – ведь это «немужские» эмоции. По этой же причине они не допускают в сферу сознания такие эмоции, как страх и стыд. Женщины оказываются лишёнными возможности адекватно осознать и выразить такие деструктивные эмоции, как агрессия и гнев, кроме того, они вынуждены тормозить проявления сексуальности. В том и в другом случае общество требует контроля эмоций, который осуществляется наиболее простым, но далеко не безопасным способом – через их подавление.
Между тем, известно, что запрет на эмоции ведёт к их вытеснению из сознания. В свою очередь, невозможность психологической переработки эмоций способствует разрастанию их физиологического компонента в виде болей и неприятных ощущений, т.е. сдерживаемая эмоция превращается в симптом психосоматической болезни [3]. Однако, если подавление эмоций опасно для психического и физического здоровья, возникает вопрос: существуют ли иные возможности контроля деструктивных эмоций?
В соответствии с тем, что эмоция определяется как ментальное состояние, которое включает сильный чувственный компонент [2], управлению эмоциями способствует развитие эмоционального интеллекта – ментальной способности, связанной с обработкой особого типа информации – информации эмоциональной [7].
В настоящее время в поиске действенных интеллектуальных стратегий контроля деструктивных эмоций современная психология достаточно часто обращается к буддистской традиции. Действительно, в этом плане буддизм может предложить современной психологической науке многовековой опыт духовных практик, ведь главная цель буддистского вероучения заключается в том, чтобы ослабить влияние деструктивных эмоций на человеческую жизнь.
Понятие деструктивных эмоций
Буддистская психология следующим образом уточняет представление об объекте нашего исследования. К деструктивным относятся эмоции, которые искажают восприятие реальности, препятствуют духовному прогрессу. Примерами такого рода эмоций являются три яда: ненависть (агрессия), вожделение (пристрастие) и заблуждение (вызванное эмоцией смещение восприятия и когниции). В противоположность деструктивным эмоциям, конструктивные эмоции стимулируют более объективную оценку наблюдаемого. Деструктивные эмоции мгновенно нарушают спокойствие, упорядоченность и равновесие ума, в то время как конструктивные – усиливают это равновесие [2].
Итак, в буддизме деструктивные эмоции рассматриваются как «затемняющий» ментальный фактор. Отсюда следует, что для их преодоления не нужно избавляться от них, достаточно исправить ошибку в когнитивной оценке ситуации [2, 5]. Нам нужно избавиться не от эмоций, которые сами по себе не могут быть хорошими или плохими, а только от неведения и неправильного восприятия.
Неправильное восприятие часто возникает как результат определённых ожиданий. Рассогласование ожиданий и реальности, действия и результата вызывает неприятные переживания: так, надеяться – значит быть недовольным тем, что есть здесь и сейчас [4] и иметь необоснованные ожидания по поводу развития ситуации. При этом, чем значимее наши ожидания, чем больше желаний воплощено в них, тем сильнее реакция на рассогласование с реальностью [3]. Представим, что вы приписываете партнёру определённую программу поведения, направленную на вас, а он ведёт себя иначе, даже наоборот. Результатом такого поведения партнёра (а точнее – ваших несбывшихся ожиданий), скорее всего, будет обида.
Необходимым условием для контроля эмоций является развитое интроспективное внимание: во-первых, возникающую эмоцию необходимо правильно распознать, во-вторых, выявить её реальные причины. Однако всё это невозможно в том случае, если мы «прилипаем» к определённым ригидным представлениям о своём Я как о чём-то весьма значительном и требующем защиты и заботы. В этом случае, с точки зрения буддистской психологии, мы становимся жертвами восьмидесяти четырёх тысяч разновидностей (!) загрязняющих эмоций. Из вышесказанного следует, что если человек хочет управлять своими эмоциями, «ему надо провести глубинное исследование собственного Я» [2 , с. 153].
Способы контроля деструктивных эмоций
Буддистская психология предлагает три основных способа контроля деструктивных эмоций:
– Использование противоядия: нейтрализация деструктивной эмоции при помощи соответствующей конструктивной эмоции (так, противоядиями гнева и ненависти являются терпимость и толерантность, жестокости – сострадание, зависти – эмпатическая радость, влечения и отвращения – невозмутимость). Для того, чтобы генерировать позитивные эмоции, нужно «поменяться местами» (идентифицироваться) с другими людьми и развивать в себе базовое чувство глубокого милосердия к людям. Кстати, культивирование сострадания не может рассматриваться только как некая «жертва» по отношению к ближнему: оно крайне выгодно самому сострадающему, поскольку вызывает прилив внутренней силы и действует как транквилизатор. Таким образом, акт заботы о других людях способствует благополучию внутри себя.
– Постижение пустоты их природы. Медитация позволяет увидеть, что такие эмоции не имеют плотности, они не наполнены весомым содержанием. Этот способ позволяет человеку развеять впечатление о кажущейся силе деструктивных эмоций.
– Трансформация негативных эмоций с тем, чтобы использовать их как катализатор, для освобождения от негативного влияния. Данный способ можно сравнить с действиями человека, упавшего в море: для того, чтобы плыть вперёд и добраться до берега, он использует выталкивающую силу волны [2].
Все три способа позволяют достичь общей цели – научиться контролировать деструктивные эмоции, не подавляя их, а разбираясь с ними, т.е. используя интеллектуальные стратегии для адекватной оценки ситуации и развития собственного Я. Такой подход к контролю деструктивных эмоций позволяет сохранить психологическое и физическое здоровье представителей обоих полов и способствует эвдемонии – человеческому процветанию. Кроме того, умение человека управлять беспокоящими эмоциями является важнейшим показателем его духовного развития.
Литература
